Николай Николаевич Страхов (1828 – 1896) – философ, публицист, литературный критик, идеолог неославянофильства, близкий друг Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, Н. Я. Данилевского, литературный наставник В. В. Розанова. С Данилевским Страхова долгие годы связывали тесные узы товарищества. Он был частым гостем в Мшатке, имении Данилевского близ Фороса на Южном берегу Крыма.
«Знаете ли вы, что такое «Южный берег Крыма? – писал Николай Страхов. – Если вы воображаете только, что это берег, т. е. граница, на которой открывается море со всею его чудесною жизнью, и что этот берег находится на юге, на самом южном, следовательно на самом светлом и теплом краю Крыма, – то вы все-таки не имеете никакого понятия об этом удивительном месте. «Южный берег» – место, совершенно особенное; его очарования зависят от совершенно исключительных условий, в которых действуют свет, воздух и вода. Все дело в расположении горных масс. Представьте себе, что на берегу, который идет от востока к западу, на самой линии берега, граничащей с морем, стоят непрерывным хребтом горы вышиною в 3, в 4 тыс. футов, т. е. к суше, эти горы имеют склон очень покатый, дают постепенно понижающиеся отроги. Но к югу, т. е. к морю, хребет обрывается почти вертикально, образует не склон, а стену из сплошных скал.
Теперь сообразите, в каких благоприятных условиях находится эта полоса относительно света и тепла. С севера она отрезана и защищена своею громадною стеною, а с юга у ней солнце и море. Если светлый день, то для Южного берега не пропадает ни одного луча солнца, но еще важнее то, что воздух этой узкой полоски зависит от моря, от этой громадной массы воды, которая зимой греет, а летом холодит. Воздух тут более морской, чем на всяком морском берегу. Так как море вообще сохраняет на значительных расстояниях одинаковую температуру, то можно сказать, что это тот же воздух, как и в Константинополе, или в Малой Азии, – и даже еще лучший, потому, что холодные потоки воздуха не всегда попадают на наш Южный берег: они должны пролететь над ним.
Вот какой это удивительный уголок, вот от чего зависит прелесть его климата и растительности. Между Южным берегом и остальным Крымом разница громадная, – можно даже точно определить: такая же, как между Петербургом и Крымом. Если мы переедем из Петербурга в Симферополь, перемена в климате будет точно такая же, как если переедем из Симферополя на Южный берег.
Итак, Южный берег – это уголок другого мира, полоска жаркого климата, занесенная в климат умеренный, – оазис тепла и пышной растительности, окруженный природою гораздо менее роскошною, сравнительно – даже суровою. Была минута, когда я это не только понял и почувствовал, а увидел так же ясно, как на такой географической карте, на которой климаты были бы обозначены разными красками. 21-го октября я простился с моими чудесными хозяевами. Когда я поднялся до Байдарских ворот, т. е. до того пролома в стене, через который сообщается Южный берег с остальным Крымом – я велел ямщику остановиться и сошел с тележки. Тут со стены, на расстоянии нескольких шагов открывались две картины. С одной стороны был Южный берег, еще весь зеленый, покрытый деревьями, на которых едва начали желтеть листья. Я знал, что там еще цветут розы, и только что распустились многие осенние цветы. С другой стороны была Байдарская долина, одно из прекраснейших мест Крыма, еще недавно походившая на огромный сад, разбитый в живописной гористой местности. Теперь эта долина открывалась мне голая и печальная. Деревья стояли без листьев, и дул холодный сентябрьский ветер. Пока я ехал от Байдар до Балаклавы, наступила ночь, и я увидел «Большую Медведицу», созвездие, которого за стеною гор не видел все время, проведенное мною на Южном берегу. Даже и в этом отношении можно было сказать, что надо мною уже были другие небеса.
Вследствие того, что я описал, Южный берег имеет какой-то особенный, светлый, праздничный характер. Там все обращено к югу, все смотрит на юг, все стремится к югу. Деревья, как известно, везде дают на юг больше листьев и ветвей, но на Южном берегу нечто подобное происходит и с домами и с людьми. Все фасады домов обращены на юг. Небольшие домики и хижины татар обыкновенно строятся даже так, что сзади, т. е. на севере у них нет окон. А какой воздух! В нем нет ни избытка влажности, и не слыхать смешения токов разного свойства. Октябрь стоял чудесный. Днем термометр показывал 15 – 16 градусов. В сумерки, пока еще можно было видеть, я подходил к термометру и находил 13 градусов. И вот, что меня восхищало без меры: в какой бы час ночи я потом ни подходил к термометру, при огне спички я всегда находил все те же 13 градусов. Так продолжалось весь месяц, почти без исключения! Эти теплые, темные ночи представляли прелесть невообразимую. Ни тени сырости, ни единой холодной струйки в воздухе! Броди по саду, сколько хочешь; трава так же суха, как днем; садись, где вздумается, прямо на землю. Все лощинки проникнуты теплом, всюду такой же чистый, прозрачный, ласкающий воздух.
Однажды, когда я пытался выразить свое удовольствие хозяину, тот заметил: «Как вы подробно восхищаетесь!»
Это мне очень понравилось: я действительно очень подробно восхищался Южным берегом – и нахожу, что он вполне достоин такого восхищения».
20 ноября 1869 г.
Источник: Историко-краеведческий журнал «Крымский архив»
